7 июня 2016
6 июня 2016 года на портале «Зеркало Крыма» опубликовано интервью одного из идейных вдохновителей проекта «Открытое мнение» Игоря Задорина, посвященное реализации независимого и открытого социологического исследования общественных настроений жителей Крыма.
автор: Беседовала Любовь Ульянова
Почему проект «Открытое мнение» двинулся в Крым? Проявляют ли интерес к исследованию международные эксперты? Боятся ли исследователи Госдепа и Кремля? Когда стартует массовый опрос? Сколько денег требуется для его успешной реализации? Ответы на эти и другие вопросы будут даны читателям в интервью «“Открытое мнение” идёт в Крым. С доверием и ответственностью».
Неформальное содружество российских социологов “Открытое мнение” начинает реализацию независимого и открытого социологического исследования общественных настроений жителей Крыма.
– Почему “Открытое мнение” сейчас решило обратить внимание на жителей Крыма?
– Наш проект по Крыму возник по той же причине, по которой возникали все предыдущие проекты – его внимание направлено на ту точку напряжения, на то место, в котором сегодня концентрируется недоверие к данным о социальной реальности. За последние два года на территории Крыма проведено довольно много различных социологических исследований и опросов населения, что неудивительно ввиду особого внимания к этому полуострову почти всего мира. Как правило, все исследования давали схожие результаты, подтверждающие настроения населения, проявившиеся во время референдума 2014 года. И практически всегда эти результаты подвергались публичному сомнению, несмотря на различия исполнителей, методов и предмета исследования. Критика проектов базируется, прежде всего, на одном главном тезисе: “корректные исследования социального объекта, находящегося в таком особом состоянии перехода из одной государственной юрисдикции в другую, невозможны”.
Отчасти претензии связаны с тем, что исследовательские компании в недостаточной степени предъявляют свою методику, первичные массивы и т.д. ВЦИОМ после последнего новогоднего опроса пошёл на беспрецедентный шаг – опубликовал весь первичный массив и многие дополнительные технические данные опроса. И всё равно ему предъявили кучу претензий, причём в отдельных моментах, следует признать, обоснованных, например, в том, что они проводили опрос 31 декабря, когда не все жители физически доступны, что методика опроса в течение самого опроса немного менялась и т.п. Фактически крымский вопрос поставил нашу отрасль прикладной социологии перед новым вызовом, возможно даже более серьёзным, чем обвинения в ангажированности и закрытости. Теперь ставятся под сомнение профессионализм, квалификация и методические возможности. И не ответить на этот вызов нельзя! Ибо тогда мы должны будем признать, что для социологов есть закрытые темы и закрытые зоны, в которых люди лишены возможности рассказать исследователям о своей жизни. А мы считаем, что таких тем и таких зон не должно быть. Наши коллеги работают по всему миру и пытаются понять и исследовать жизнь людей и социальные явления в самых необычных местах (даже весьма рискованных для жизни). И уж тем более мы не имеем права выказывать своё профессиональное равнодушие к столь интересному и важному во всех отношениях объекту как Крым.
– А откуда у Вас ощущение, что Крым – это точка напряжения? Что это – болевая точка? Кому Вы хотите что-то объяснить? Кто эта целевая группа, которая не верит в “Крымнаш”?
– Вообще-то, у нас нет намерения, кого-то в чём-то переубеждать. Но в последнее время вокруг настроений крымчан идет интенсивное мифотворчество. За крымчан говорят все кому не лень: украинские и российские пропагандисты, зарубежные политики и СМИ, разного рода “эксперты”, довольно часто живущие очень далеко от Крыма. При этом голос самих крымчан тонет в шуме пропагандистской полемики разных заинтересованных сторон. Поэтому прежде всего наша миссия – дать возможность самим жителям Крыма представить своё мнение без всяких интерпретаторов, и сделать это профессионально и корректно, чтобы этому мнению поверили остальные.
В России, безусловно, большинство граждан уверены в выборе крымчан. А вот за рубежом сомневаются, там совсем другой информационный фон. Перед началом проекта я беседовал с одним из ведущих российских специалистов по краудфандингу, предлагал ему взяться за эту часть проекта. И он ответил – это грязное дело, это политика, я не буду в этом участвовать. Оказалось, что он последние два года жил за рубежом, в России бывал наездами, основную информацию получал из зарубежных СМИ. И он абсолютно убеждён, что в Крым ехать нельзя, “это зона военных действий”. Он даже меня спросил: как, вы не боитесь туда ехать? Потому-то мы и хотим в некотором смысле получить и представить достоверную информацию, причём верифицированную, с международным участием. Нужен референтный источник информации. Мы не надеемся, что станем таким источником для всех, но все-таки... В общем наша главная целевая аудитория – все интересующиеся и сомневающиеся.
– Ну, и как международные эксперты отнеслись к Вашему предложению? Кто из известных специалистов участвует в проекте?
– О, тут у нас случился конфуз. Причём весьма поучительный и существенно корректирующий представление о свободе творчества в зарубежной социологии. Мы обратились к нескольким известным западным социологам, давно изучающим Россию. Все они проявили искренний интерес к исследованию, но дали понять, что публично принять участие в проекте не смогут, поскольку такое участие создает для них “репутационные риски”. Та же история и по тем же причинам случилась и с несколькими нашими партнерами – исследовательскими компаниями из ближнего зарубежья, которым мы предложили поучаствовать в качестве опросных центров (“всё очень интересно, мы готовы поработать, но без упоминания нас как участников”).
Несколько иной мотив неучастия был заявлен одним из ведущих украинских социологов В.И.Паниотто (доктор философских наук, генеральный директор Киевского международного института социологии (КМИС)), которого мы также пригласили поработать вместе с нами. Он также проявил интерес к проекту и даже был согласен поучаствовать, но с условием, что в анкете опроса не будет вопроса про референдум и присоединение к России. Причём он публично обосновал это условие, написав в фейсбуке следующее (процитирую дословно, потому что это важное и характерное мнение признанного профессионала): “…Большинство [крымчан], уверен, поддерживает присоединение к России (думаю, около 75%). Это общественное мнение, которое сформировано в результате успешной информационной войны и прямого военного вторжения… Теперь вы с большой точностью измерите полученное в результате гибридной войны и обмана общественное мнение о поддержке присоединения к России. … Вы хотите дать объективную информацию о ситуации в Крыму, что, фактически, важно для интеграции Крыма в состав России и легитимизации захвата Крыма…, т.е. помочь власти. Я не думаю, что это благородная задача для социологов, и что это сейчас актуально для России”.
Иными словами, вы проводите исследование, получаете “объективный результат”, но это нехорошо, потому что это легитимизирует определённую политику. Каково?! Я считаю такую позицию сугубо политической и неприемлемой для социолога. Но, надо сказать честно, не все со мной согласны, и позиция “лучше такое исследование вообще не проводить” имеет сторонников и среди российских коллег. Часть актива “Открытого мнения”, особенно тех, кто включён в зарубежные контакты и контракты, тихо дистанцировалась от проекта. Боязнь – “а вдруг нам закроют Шенген? не пригласят на конференцию?” – все-таки имеет некоторое распространение в профессиональном сообществе.
Самое забавное (хотя весёлого тут мало), что в то время, когда некоторые боятся потерять контакты “там”, другие коллеги боятся последствий “здесь”. Меня уже частным порядком стали пытать: “А вдруг опрос покажет меньшую поддержку, чем понравится власти? А что тогда скажут в Кремле? А не “закатают” ли нас после этого…”. То есть понимаете, профессионалы боятся делать свою работу в зависимости от тех рабочих гипотез о состоянии объекта, которые им кажутся правдоподобными, и представлений о последствиях при подтверждении этих рабочих гипотез. Ужас…
– А Вы не боитесь? Ни Госдепа, ни Кремля?
– Боюсь. Больше всего боюсь совсем разочароваться в коллегах и в принципах неформального профессионального сотрудничества, боюсь предать свою любимую профессию, отказавшись от исследования, очень боюсь (прошу прощения за пафос) предать крымчан, отказавшись от возможности дать им слово. Я уверен, что крымчане более других заинтересованы в таком исследовании. Ведь и они тоже пребывают в очень напряжённом информационном поле, за их представления о правильном мироустройстве бьются лучшие пропагандистские армии мира, и они сами могут пребывать в состоянии неопределённости по поводу того, что думают их же земляки. И это тоже фактор снижения общественного доверия и солидарности.
– Но ведь крымчане уже один раз сказали, что они – с Россией. Зачем их ещё раз, причём далеко не первый раз, об этом спрашивать? Давать им повод сомневаться спустя два года после референдума, о том, с Россией ли они? Люди уже сделали свой выбор. Теперь эта территория – уже Россия. Они в составе России. И всё остальное – не имеет значения.
– Вы знаете, в результатах голосования 2014 года никто ведь не сомневается, даже наши украинские коллеги. С конкретными цифрами спорят, но с принципиальным результатом – нет. И перед референдумом в Крыму проводились социологические опросы, потом был сам референдум, и все эти процедуры зафиксировали вполне определённое распределение общественных настроений жителей Крыма. Но сейчас подвергается сомнению субъектность крымчан. Это же принципиальный вопрос – сами жители Крыма приняли соответствующее решение о присоединении или их заставили, принудили какие-то “зелёные человечки”. И сейчас как: люди самостоятельно и свободно проявляют свою приверженность сделанному выбору или они все – несчастные жертвы пропаганды? Ведь весь сегодняшний спор идёт вокруг этого. И опрос, если он сделан правильно, должен в какой-то мере подтвердить эту субъектность или не подтвердить. Их “взяли” или они “сами пришли”? И различные истории, которые нам сейчас активно предлагают со стороны, и которые имеют все шансы стать основой новой крымской мифологии, через 25 лет могут аукнуться весьма негативно.
Это во-первых. А во-вторых, вы же не спрашиваете, почему ведущие социологические компании во всём мире регулярно спрашивают избирателей о том, доверяют ли они президенту страны, одобряют ли его деятельность. В Вашей логике: ну, выбрали, так и доверяйте, что сомневаться. А для того эти измерения проводятся в регулярном (мониторинговом) режиме, чтобы фиксировать динамику настроений, фиксировать изменения, ловить сигналы смены настроений. В нашем исследовании, кстати, мы не собираемся подробно изучать отношение крымчан к присоединению к России (ну, один вопрос зададим и всё). В предмет исследования включены прежде всего вопросы текущего социального самочувствия и оценки изменений, произошедших в жизни крымчан за последние два года. Плюс восприятие актуальных социальных проблем на полуострове, информационные предпочтения, миграционные настроения и т.п.
– И когда стартует опрос?
– Планируем в первых числах июня. Сам опрос, думаю, проведём в течение недели. Раз иностранцы отказались, то будем работать российскими колл-центрами, но разными. Из разных городов – Казань, Чебоксары, Архангельск…. Возможно, ещё присоединится одна организация из Белоруссии.
Но вообще многое зависит от успеха краудфандинга. Мы запустили сбор средств на платформе Planeta.ru и на днях еще должны запустить такой же сбор на одной из зарубежных платформ. Всё-таки мы предполагаем сделать довольно большой опрос – примерно 1600 человек, это стоит денег.
– Сколько вам надо собрать средств, чтобы провести исследование? И все ли деньги вы собираетесь собрать методом краудфандинга?
– Вообще в первичном обращении о начале проекта, которое было опубликовано в нашем содружестве ещё в феврале, было написано, что мы ориентируемся на спонсоров из числа СМИ, как российских, так и зарубежных. Как известно, на Западе основным заказчиком соцопросов являются СМИ. У нас ровно наоборот, СМИ вообще не заказывают социологию. Знаю всего лишь 1-2 таких случая. И вот была (да и есть ещё) мечта, чтобы исследование профинансировал пул каких-нибудь известных СМИ, это был бы важный прецедент для российской прикладной социологии, да и для российских СМИ тоже.
Скажу ещё, что пока мы вели переговоры с зарубежными партнёрами, мечтали о поддержке СМИ и терзались сомнениями о том, как на всё это посмотрят политики, пришло важное понимание: но ведь мы считаем главной заинтересованной стороной “Открытого мнения” общество, рядовых граждан, наших дорогих респондентов. Так давайте прежде всего у них спросим, надо ли нам проводить исследование или нет. И краудфандинг в этом смысле отличный инструмент не только сбора денег, но проверки проекта на нужность, полезность и интересность ещё для кого-то, кроме самих исследователей.
Да, для исследования нужно от 600 тыс. до 1 млн. рублей (при разных параметрах опроса). Но суть не столько в сумме собранных средств (хотя и это важно), а именно в моральной поддержке, которая иногда на той же платформе может быть высказана словами более дорогими и звонкими, чем самый звонкий рубль.
Процесс общественного финансирования ужё идет. И мы – группа профессиональных социологов “Открытое мнение” – может быть впервые, смотрим на прирост денежных средств не только как на растущие финансовые возможности проекта, но и как на прирост человеческого доверия и нашей ответственности.